Интервью помощника Тедеско: как родилась система их штаба и чем Зобнин напоминает Лама
Этой зимой Доменико Тедеско трижды подтвердил, что покинет «Спартак» по окончании сезона. Перед возобновлением футбола тренера даже спросили о возможном преемнике: «Таких разговоров и консультаций не было. Если бы меня спросили, я, конечно, высказал бы свое мнение. Могу порекомендовать Андреаса Хинкеля. Он хороший специалист и человек».
Вы должны помнить Хинкеля по игре на правом фланге обороны «Штутгарта» Феликса Магата и «Севильи» Хуанде Рамоса. В 2014-м Андреас встретился с Тедеско в академии «Штутгарта» – вместе тренировали команду U-17. Дальше карьеры Тедеско и Хинкеля разошлись на несколько лет, пока осенью 2019-го Доменико не позвал Андреаса в «Спартак» своим ассистентом.
– Вас и Тедеско неоднократно спрашивали о разделении обязанностей в тренерском штабе «Спартака», но конкретных объяснений вы не давали. Почему?
– Третий член нашего штаба – тренер вратарей Макс Урванчки, с которым я не работал до «Спартака», но которого знал Тедеско. Сразу после приезда в «Спартак» мы должны были определить, что можем делать все вместе, что – Доменико и я, что – только Доменико или только я, что Макс. Мы можем вместе анализировать матчи, говорить о тактике, готовить тренировки. Доменико – главный тренер, лидер, и он решает, в каком направлении двигается вся команда. Но каждый вопрос обсуждается среди тренеров.
Думаю, мы нашли баланс, который доставляет комфорт и тренерам, и игрокам, произошло небольшое разделение. Иногда я больше анализирую следующего соперника, иногда больше занимаюсь организацией тренировок.
Естественно, мы заранее составляем план на неделю. В день тренировки все должно быть готово за полтора часа до начала – я еще раз показываю заготовки Тедеско, мы их обсуждаем, можем что-то подкорректировать, если он захочет. В процессе анализа игр и тренировок можем поменять план по ходу недели, если что-то требует большего количества повторений. Тедеско проводит видеособрания. К ним что-то нарезаю я, что-то – Урванчки, мы передаем общий файл Доменико. Перед этим обсуждаем, что хотим донести до игроков, каков главный посыл.
Конечно, я всегда думаю, сколько времени это должно занимать. Полагаю, не больше пяти-десяти минут. Мы работаем около двух-трех часов ради этих пяти-десяти минут. Если для командного собрания приготовить что-то на полчаса, игроки просто не воспримут всю эту информацию. Возвращаясь к вопросу: дело не в закрытости, а в том, что это действительно сложно объяснить.
– Вы рассказывали, что Тедеско может обратиться за советом к вам как к бывшему игроку.
– Не могу сказать, что Доменико часто что-то спрашивает напрямую, но я всегда высказываю ему свое мнение при любом обсуждении – не только того, что происходит на поле. Мы с Доменико давно знаем друг друга, у нас отличный человеческий контакт. Надеюсь, благодаря моему игровому опыту наш тренерский штаб становится сильнее.
– Можете привести пример совета, который дали Тедеско именно из-за опыта игрока?
– Невозможно представить ситуацию, в которой мы делаем только так, как сказал я. Например, мы обсуждаем моменты, которые касаются психологии. У Доменико хорошее понимание атмосферы в коллективе. В любой команде есть группа лидеров, и тренерский штаб должен относиться к ней иначе, чем к остальным футболистам. Разумеется, лидеры тоже ошибаются на поле, но тренер по-другому воспринимает эти ошибки, ничего плохого в этом нет. С такими игроками всегда можно отдельно поговорить после командного собрания или матча. Безусловно, есть тренеры, одинаково относящиеся ко всем игрокам, но мне не кажется, что это правильный путь. Если ты молодой футболист, то на протяжении достаточно долгого времени должен демонстрировать, что достоин быть здесь.
Особенное отношение от тренеров можно заслужить только стабильно хорошей игрой. Проблема флангов обороны – мировая, а не российская проблема. Почему Зобнину лучше играть в центре
– Когда в России ввели лимит на легионеров, несколько позиций негласно стали российскими: крайние защитники, вратарь. В результате на флангах обороны в сборной играет натурализованный бразилец и 37-летний Жирков. Вы видите проблему в качестве фланговых защитников в РПЛ?
– Ох, это очень сложная тема, причем не только для России. Думаю, так считает весь мир, причем не столь важно, с кем ты будешь ее обсуждать – с игроком, тренером, спортивным директором или болельщиком. Крайний защитник – очень разносторонний игрок. Конечно, любой команде нужен бомбардир, но давай возьмем предварительную стадию атаки: фланговые защитники практически всегда в ней задействуются, делают очень много касаний мяча. При этом крайнему защитнику еще нужно и обороняться против очень быстрых соперников. Если брать Бундеслигу, то, например, сейчас против Комана, немного раньше – против Роббена и Рибери.
Для того чтобы играть на позиции флангового защитника на высоком уровне, нужно обладать большим набором качеств. Топ-клубам еще сложнее искать крайних защитников, потому что им необходимо качество на обеих половинах поля. Чаще мы сталкиваемся с ситуацией, когда защитник хорошо атакует, но плохо обороняется. Мне кажется, в Германии много лет существует эта же проблема. Вспомни сборную на золотом ЧМ-2014. Слева играл центральный защитник Хеведес, в начале турнира справа выходил Мустафи. Потом справа играл Лам, это была привычная для него позиция, на которой он абсолютный топ. Но никто не знает, каким был бы состав Германии, если бы Мустафи не травмировался. Большую часть карьеры я провел справа в обороне, но в юности играл и опорного полузащитника, и даже десятку. Когда я попал в основу «Штутгарта», все места в середине поля были заняты – так я вернулся на край и запустил взрослую карьеру. Это вопрос выбора. Можно упереться и сказать тренеру, что готов играть только на позициях, где провел большую часть детско-юношеской карьеры. Можно же проанализировать причину, по которой тебя хотят использовать на другом месте, попробовать. Почему на новой позиции тебе не попытаться стать лучшим в лиге или даже в мире?
– Зобнин провел пару матчей на правом фланге еще в прошлом сезоне, но на дистанции переместился туда в начале этого. Как происходил этот перевод?
– Начнем с того, что, по мнению нашего тренерского штаба, Зобнин – центральный полузащитник. Он невероятно много бегает. Это лучшая позиция для него.
– Почему? Он был очень хорош и справа.
– Как я уже сказал, Зобнин очень много бегает. Он не прекращает двигаться после 70-й минуты, причем и при отработке назад. Иногда случаются непростые равные матчи – выходит, что в них последние 15-20 минут важнее всего. В таких играх любой команде нужны футболисты, жертвующие собой и борющиеся до конца. У «Спартака» есть несколько таких игроков, один из которых – Зобнин.
Несмотря на то, что Зобнин очень силен физически, он еще и умный футболист. Тактическая грамотность, техника – у него есть все, чтобы играть на позиции восьмерки. Также он может исполнять роль опорника, но не очень любит делать это в одиночестве – если рядом с ним действует более оборонительный полузащитник, как Крал, Зобнин подходит и как одна из шестерок. Даже с этой позиции Рома может подключаться в чужую штрафную и забивать. Когда Зобнин играет центрального полузащитника, «Спартак» сильнее, потому что Рома может оказаться практически на любом участке поля. Когда он закрывает правый фланг, зона его действий ограничена.
– Хорошо, давайте вернемся к переводу Зобнина направо.
– По игровому интеллекту могу сравнить Зобнина с несколькими игроками. Филипп Лам в начале карьеры действовал на флангах обороны, причем одинаково классно как справа, так и слева. Его переводу в центр поля удивлялись во всем мире, но и там, уже в зрелом возрасте, Лам был прекрасен.
Киммих – воспитанник академии «Штутгарта», как и я, там же я начинал тренерскую карьеру. В школе Киммих всегда играл в середине поля, но Гвардиола его использовал и как флангового защитника, и даже как центрального. Да, в центре обороны у Киммиха были неудачные матчи, но в целом везде он показывал достойную игру за счет понимания футбола. Сейчас у «Баварии» есть выбор на всех позициях – Киммих играет в центре поля и, думаю, переживает лучший этап в карьере.
Еще один пример – Павар, который в «Штутгарте» гораздо чаще выходил в центре, а не на фланге обороны.
Конечно, мы не могли просто посчитать Зобнина умным игроком и попробовать поменять ему позицию. Мы изучили, кто и как из футболистов действовал на непрофильных позициях. Зобнин до нашего прихода в «Спартак» выходил на фланге защиты, на краю полузащиты – и это были прекрасные времена для клуба. Тогда мы посчитали, что в центре поля у нас достаточно футболистов, чтобы компенсировать отсутствие Зобнина в этой зоне. Зобнин был одним из лучших в лиге, выступая на правом фланге, но он нетипичный игрок на эту позицию. У Зобнина все в порядке с дистанционной скоростью, в центре ее более чем достаточно, там он работает корпусом, использует свою технику.
– У вас была дополнительная тактическая работа с Зобниным?
– Конечно, мы много говорили в присутствии Доменико, один на один. Обсуждали, в какой момент Зобнину необходимо идти в прессинг, какую позицию он должен занимать в разных стадиях нашей позиционной атаки.
Правда, не думаю, что это особенная история для нынешнего «Спартака». Все игроки должны четко знать план действий в разных игровых ситуациях. В ином случае при нашем стиле будет труднее добиваться результата.
– Тедеско сказал, что Зобнин сам хотел вернуться в центр поля. В вашей игровой карьере был партнер, который тоже играл на непривычной позиции, был очень крут, но при этом все равно хотел вернуться в привычную роль?
– Может, не совсем корректный пример, но когда Дани Алвес переходил в «Севилью», он не был тем, каким его узнал весь мир. Дело не в том, что он резко прибавил, а в том, что его покупали как флангового нападающего. Алвес – один из умнейших игроков, которых я когда-либо видел на поле. На его примере, Лама, Киммиха, Павара, Зобнина могу сказать, что по-настоящему умный игрок сможет себя показать почти в любом качестве. Это мое видение футбола. Общее желание Тедеско и Хинкеля – гибкость их команды. Снова разговор о «Севилье» Хуанде Рамоса
– Вы говорили, что вам с Тедеско понадобилось время, чтобы притереться друг к другу, но потом вы поняли, что у вас схожая футбольная философия. Какая она?
– Мы оба открыты ко всему. Мы очень хотим быть гибкими, но для этого нужно не только наше желание, но и игроки, готовые к разным вариантам игры, а также время. Например, есть система клубов «Ред Булл»: детали в игре «Лейпцига» и «Зальцбурга» могут отличаться, но они всегда хотят контролировать мяч, прессинговать, вступать в контрпрессинг сразу после потери. Если у вас медленные центральные защитники, вы не можете играть с этой системой.
В 2015-м «Штутгарт» тренировал Александр Цорнигер, до этого три года работавший с «Лейпцигом». Он говорил, что и в «Штутгарте» хочет играть с высокой линией обороны, но у него не было оборонительных игроков, способных действовать на пространстве.
Поэтому практически любому тренеру, даже самому идейному, приходится подстраиваться под материал, который у него есть в конкретный момент. Думаю, нужно минимум три активных трансферных окна, чтобы выстроить что-то близкое к пониманию тренера.
Мы с Доменико открыты к схеме с пятью защитниками, которая должна давать больше надежности в обороне, но открыты и к четырем. Если все-таки говорить о чем-то одном, то наш взгляд – контролировать мяч, чтобы играть в футбол.
Когда Доменико работал в «Шальке», в Германии писали, что он оборонительный тренер, которому вообще не нужен мяч, а все атаки очень просты. Окей, но разве у «Шальке» тогда был один из сильнейших составов в Бундеслиге? С таким стилем они часто выигрывали 1:0, 2:1 и стали вторыми. Это совершенно не означает, что Тедеско нравится такой стиль. Например, в этом сезоне «Спартак» входит в тройку лучших по владению мячом вместе с «Краснодаром» и «Зенитом». Да, в каких-то матчах мы можем отдавать контроль, но, думаю, общий подход виден по этому сезону.
Наверное, при строительстве команды нельзя ориентироваться на одну систему – например, мы захотели играть как команды системы «Ред Булл» и будем всегда играть в пятидесяти метрах от своих ворот. Возможно, в первой части сезона мы не всегда были непредсказуемы, но, во-первых, на сборах мы работали над тем, чтобы стать разнообразнее, во-вторых, это очень сложная тема. Долго работая над одной философией, ты заучиваешь принципы игры, ты силен командой, даже не обладая лучшими игроками в лиге. Начиная изучать другую философию, можешь потерять все, что наработал до нее.
«Севилья» конца 2000-х, в которой я выступал – команда, способная на все. Справа играли Дани Алвес и Хесус Навас, там же выходил я, слева были Адриано и Антонио Пуэрта. Прекрасные и разнообразные нападающие: габаритные Кануте и Луис Фабиано с быстрыми Кержаковым и Чевантоном. Хуанде Рамос мог играть с двумя большими форвардами, одним большим и одним маленьким, двумя маленькими – в зависимости от соперника и плана на конкретный матч. В центре были Ренату, Энцо Мареска, более оборонительный Кристиан Поульсен. Благодаря спортивному директору Мончи «Севилья» могла играть в абсолютно разный футбол. Конечно, против «Барселоны» и «Реала» нам нужно было обороняться, но мы умели классно контратаковать. Когда играли против «Леванте» или «Химнастика», необходимо было доминировать. Время в «Севилье» – прекрасный опыт, потому что в Бундеслиге в 2000-х почти не было команд, готовых к разным характерам матчей. Большинство умело грамотно обороняться и убегать в контратаки, но, получая мяч на длительный отрезок времени, они не знали, что делать.
Возможно, наша главная цель в «Спартаке» – построить команду, которая может сама контролировать игру, сама решает, когда оказывать давление, а когда отдавать инициативу сопернику. Например, у «Зенита» довольно сильный состав, но в домашнем матче мы пытались доминировать, играя в короткий пас. Это было осознанное решение тренерского штаба и игроков.
– Мы долго говорили с Тедеско о гибкости, и он тоже привел в пример «Севилью» Хуанде Рамоса.
– Ха, надеюсь, мои функции – это не только бесконечные разговоры про «Севилью». Я действительно обожаю этот клуб, его философию, саму команду. Мончи – блестящий спортивный директор, благодаря которому «Севилья» постоянно входит в топ-5 в чемпионате Испании. Они покупают хороших, но не слишком дорогих игроков – и через два-три сезона продают их за очень большие деньги. Об этом знают все, но почти никто не может повторить, потому что смена половины состава примерно раз в два года – очень сложный процесс. Новейшая история «Севильи» начиналась во второй половине 2000-х, я застал почти самое начало. Это отличный пример экономически здорового клуба, который прекрасно выживает в мире с богатейшими клубами АПЛ, «Барселоной», «Реалом», «Ювентусом», «Баварией». Та же «Бавария» – тоже экономически здоровый клуб, но там крутятся совершенно другие деньги.
Думаю, в этом плане с «Севильей» может соперничать только «Бенфика», но она выигрывает титулы лишь в Португалии. Не обладать очень большим бюджетом и что-то выигрывать даже в Европе – это безумно круто. Даже Лигу Европы – в последние годы там участвуют клубы, располагающие большим бюджетом, чем «Севилья».
– Вы говорили, что гораздо менее эмоциональны, чем Тедеско, но все-таки можете быть жестким. Ситуация, которая вас вывела из себя?
– Ох, это довольно легкий вопрос. На публике я действительно обычно спокоен, но во время игры могу поговорить с резервным или боковым судьей. Для меня игроки – как свои дети, поэтому близко к сердцу воспринимаю их неудачи. На неделе мы над чем-то работаем на тренировках – если не вижу должного усердия, злюсь. Если то, над чем мы хорошо работали неделю, совершенно не получается в игре, тоже злюсь. Если говорить об обычной жизни – меня раздражает неуважение. Это не только слова, иногда важен язык тела, показывающий отношение к человеку, который находится рядом.
– Как и когда вы узнали о решении Тедеско покинуть «Спартак» по окончании сезона?
– Конечно, это произошло до матча с «Зенитом». Доменико пришел ко мне и Урванчки, сказал, что склоняется к уходу после сезона. Мы решили, что лучший момент для объявления – именно тот, который и был выбран, потому что это честный путь.
Если бы Доменико ничего не сказал, на сборах его об этом спрашивали бы журналисты, президент готовил бы предложение о продлении контракта. «Да-да, вы готовьте, поговорим в марте или апреле», – это не про Тедеско. До конца сезона мы в «Спартаке» и отдадим все, что есть внутри нас. Раньше из Москвы летали два-три прямых рейса в неделю до Штутгарта, так что в обычное время не было бы никаких проблем. Коронавирус все изменил. Я уже работал за границей, играя в «Севилье» и «Селтике», понимаю, как находиться вдали от семьи. Но тогда родные могли прилетать ко мне раз в несколько недель, иногда я сам ездил в Германию. Сейчас это невозможно. 16 декабря мы отыграли с «Зенитом», чуть позже вернулись в Германию, где провели некоторое время в полном локдауне. Вы не можете всей семьей сходить к бабушкам и дедушкам (только по одному), нет никаких рождественских ярмарок, работают только продуктовые магазины и аптеки.
Коронавирус мутирует – даже если сейчас в отдельных странах цифры заболеваемости снижаются, никто не знает, что будет дальше. Хочется верить, что все закончится как можно скорее, но пока мы все живем в полной неопределенности.
Возможно, объявление об уходе в декабре кто-то воспринял ненормально, но президент «Спартака» все понял, за что мы ему очень благодарны.
Да, есть решение, но это еще не конец. Президент, персонал, игроки нас поддержали. Это то, что мы очень ценим и никогда не забудем.
